Еще 100 лет назад 80% международных расчетов осуществлялись в фунтах стерлингов. В третьей четверти XIX века на долю Британии приходилось 30% мирового ВВП, 25% трансграничной торговли. Именно это неизбежно ставило фунт в центр международной финансовой системы. Он не сдавался десятилетиями, до конца 1960-х годов, оставив в наследие Лондон как мировой финансовый центр. Фунт стерлингов и сейчас третья по значимости валюта мира.
Валютные системы инерционны, трансформируются десятилетиями. Демонетизация золота продолжалась 100 лет. Жизнеспособность той или иной валюты полностью определяется силой экономик, которыми они порождены. Поэтому мировая резервная валюта (идея активно обсуждалась в период кризиса 2008 – 2009 гг.) не будет создана уже завтра.
Пока слишком велик дисбаланс сил между несколькими центрами силы и остальным миром (см. ниже анализ центров экономического и финансового влияния, роль России, глава 16, таблицы 16.2, 16.3). Скорее, несколько эмиссионных центров (доллар и евро) будут конкурировать за статус резервной валюты де-факто и за право получать сеньораж.
Сценарий марш-броска к мировой резервной валюте нереалистичен. Он неизбежно вызовет масштабные потрясения в глобальных финансах. Доля доллара в расчетах на мировом валютном рынке — 90% (2007), в накопленной массе международных долговых бумаг, ссуд и депозитов, процентных деривативов — 35–40%³²², в международных расчетах за товары в Европейском Союзе — 30–40%, в Азии — 50–90%³²³ , в валютных резервах — примерно 60% и т.д. США — нервный узел экспорта частного капитала, мировой расчетный центр.
Глобальный резервный банк (Global Reserve Bank) как эмитент мировой валюты (идея активно обсуждалась в начале 2009 г.) — притягательная, но не исполнимая идея. Такая же, как мировое правительство. МВФ и эксперимент с СДР еще раз показали, как идеальные чертежи, мечты и образы сталкиваются с непримиримыми конфликтами интересов, с эгоизмом и диктатом государств, превращаясь в минималистские конструкции. Государства не готовы поступиться своими правами во внутренней экономической и финансовой политике. Не желают передать их «мировому» квазицентральному банку. А без этого мировая резервная валюта невозможна.
Какой же сценарий наиболее вероятен в изменении мировой резервной системы? Во-первых, эволюция, а не революция. Во-вторых, мультивалютная резервная система. Две — три валюты, выполняющие роль резервных на мировом уровне, плюс несколько региональных валют, играющих ту же роль на периферии глобальной экономики. При свободном глобальном рынке этих валют и постепенном усилении международного финансовогорегулирования. Только такая дисперсная система способна выдержать требования к ликвидности глобальной экономики, многополярной, сверхсложной, волатильной (в силу своей инновационности), требующей свободного движения капиталов и гармонизации рынков. Сто пятьдесят лет (начиная с Парижской конференции 1867 г.) мировая резервная система пытается найти ответы на вызовы растущей глобальной экономики. Сначала не справилось золото. Не удалось создать универсальные деньги (Латинский монетарный союз). Затем фунт стерлингов с падением Британской империи был вытеснен долларом. Глобализация уничтожила мелкие валютные зоны. Пример — зона франка. Наконец, всей мощности экономики США стало не хватать для того, чтобы доллар, как резервная валюта, был адекватен реальному базису мировой торговли и финансов. Вновь настало время мультиполярности, двухуровневой архитектуры (мировые и региональные резервные валюты).
Растущий уровень сложности глобальной экономики как системы, острота конфликтов интересов, с которыми она существует, требует нескольких резервных валют и делает невозможным создание наднациональной резервной валюты.
В начале 2010-х гг. начнется борьба доллара за удержание своего резервного статуса и доли в финансовых активах.
Доллар США сохранит свой статус в качестве мировой резервной валюты. Впереди – циклическое укрепление курса доллара, затем длинный спад, как это было в прошлом (15-20-летние циклы в 1970-х – первой декаде 2000-х гг., понижательный склон — 2001–2009 гг.) (график 19.2). Указанные циклы формируются с начала 1970-х гг., с момента перехода доллара США к свободному плаванию относительно других валют и отмены его обмена на золото по фиксированным курсам.

График 19.2. Долгосрочные циклы динамики курса доллара США к мировым валютам³²⁴

В частности, факторы, подталкивающие к укреплению доллара США:
-экономика США выйдет из кризиса быстрее, чем другие индустриальные страны (в т.ч. в силу своей инновационности, в связи с тем, что США играют исключительную роль в развитии «новой экономики», сектора высоких технологий, в собственности на патенты, на быстрорастущий бизнес);
-интерес США к предупреждению дедолларизации мировой экономики (она началась в 2000 – 2008 гг., доллар США стал вытесняться евро из валютных резервов, из наличного оборота и сферы накоплений в развивающихся экономиках);
-усиление волатильности глобальных финансов в конце 1990-х – 2008 гг.), бегство в доллары и долларовые активы при системных рисках (традиционно воспринимаются как безрисковые активы);
-к использованию доллара США как инструмента охлаждения рынков (укрепление доллара США неизбежно ведет к понижательному давлению на цены товарных и финансовых активов, и наоборот, анализ см. ниже);
-в рамках стратегии выхода из кризиса (“exit strategy”) возобновление денежно-кредитной и процентной политики, направленной на предупреждение циклического перегрева экономики (ожидания повышения учетной ставки ФРС в 2011 – 2012 гг.), более сдержанной эмиссионной политики, чем в кризисный период 2007 – 2009 гг.). Опережающий (в сравнении с другими индустриальными странами) рост процента в США неизбежно является фактором укрепления доллара США;
-осуществление в США официально провозглашенной стратегии ребалансирования экономики объективно ведет к укреплению доллара США (как указывалось выше, ребалансирование выражается в росте внутреннего спроса в развивающихся и других странах, в увеличении доли накопления в ВВП, сбережений населения в США, в сокращении долговой нагрузки на США (население, бюджет), в оздоровлении государственных финансов США, в отходе от глобальной модели экономического роста, в которой главной движущей силой до кризиса 2007 – 2009 гг. было потребление населения США, в значимой степени в долг).
Вместе с тем изменение баланса центров экономического и финансового влияния (глава 16, таблицы 16.2, 16.3) (сужение доли США и развитых стран, как группы, в мировом ВВП и глобальных финансовых активах, рост роли Китая, развивающихся стран Азии, группы BRIC), показывает, что продолжится тенденция к мультиполярности мировой резервной системы, возникшая в 2000-х гг.
Сценарии развития мировой резервной системы приведены на графике 19.3.
Коллективная резервная валюта (СДР, МВФ или на иной базе) создана не будет.
Перспективная ниша доллара в международном финансовом обороте – до 40 - 45% (сейчас – более 60%).
Наряду с долларом, де-факто резервной валютой стал евро. Доля евро в глобальных финансах выросла в 2000-х гг. до 25–30%³²⁵. Де-факто, это вторая резервная валюта. В будущем она стабилизируется в пределах 30 - 35%. В 10 – 15-летней перспективе к зоне евро присоединится до 10 - 15 стран Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы. Шансы евро в Великобритании низки.

График 19.3. Возможности эволюции мировой резервной системы³²⁶

Значима вероятность того, что в течение 10–15 лет появится третья резервная валюта (коллективная валюта, основанная на резервном пуле азиатских стран, например Chiang Mai Initiative Multilateralization (CMIM), или юань (в меру динамики, рыночности и экспортной способности Китая), или иена, вернувшаяся к своей роли 1970-х гг.). Ее ниша в глобальных финансах – до 10 – 15%.
Рыночная ниша британского фунта стерлингов и швейцарского франка – не более 3 – 4%.
В долгосрочной перспективе (2010 – 2030-е гг.) несколько валют в меру роста экономик, на которых они основаны, будут претендовать на роль региональных резервных (до 5% в глобальных финансах). На постсоветском пространстве – это рубль. Будут сделаны попытки создать новые коллективные валюты (арабский мир, Латинская Америка), как резервные в регионах (например, sucre как коллективная валюта, вводимая для трансграничной торговли в девяти странах ALBA (Alternativa Bolivariana para las Am?ricas).

Будущее юаня как резервной валюты – исторические аналоги.

В России есть собственный опыт создания региональной валюты. В 1964–1990 годах переводной рубль был средством платежа во взаимных расчетах и торговом финансировании десяти стран-членов СЭВ. Переводной рубль эмитировался банком, находящимся в общей собственности стран (Международный банк экономического сотрудничества). Каждая страна имела в нем свой счет, с которого производила многосторонние денежные расчеты за экспорт — импорт. Переводной рубль эмитировался кредитами под разрывы страны в платежах. При балансировании экспорта — импорта кредиты погашались (вывод переводного рубля из обращения). Рубль номинально имел фиксированное золотое содержание, не обеспеченное разменом на золото.
Главный урок переводного рубля — реализм. В системе плановых поставок и деформированных цен командных экономик переводной рубль остался расчетной единицей, не имевшей связи с внутренними валютами стран-членов СЭВ. Автоматически формировался скрытый кредит одних стран другим внутри СЭВ (заниженные цены на экспорт, завышенные — на импорт). Ценовые льготы СССР для Восточной Европы (45–65%) были более значительными, чем встречные (15–30%)³²⁷.
Планы 1970-х годов внедрить переводной рубль в оборот в пространстве за пределами СЭВ, обеспечить его частичную конвертируемость натолкнулись на отсутствие свободного рынка, где переводной рубль выяснял бы свою истинную стоимость по отношению к твердым валютам. На счетах межгосударственных расчетов, как в одном мешке, были смешаны деньги и обязательства государств и компаний, находящихся в государственной собственности.
В период рыночной трансформации (1990-е годы) это привело к драматическим потерям. Частные обязательства стали государственным долгом. Частные средства тратились государством. Долги стран в переводных рублях конвертировались в твердую валюту по субъективным курсам.
Российская история заставляет с осторожностью смотреть на будущее юаня. Размеры экономики, темпы роста, активный торговый баланс — ничто без свободного рынка валюты и открытого счета капитала. Высокие темпы роста не вечны. Экономическая история дает этому множество аналогий.
Административно регулируемый курс и будущее валюты как резервной не совместимы. СССР безуспешно пытался насадить переводной рубль в расчеты с Западом. Нет рыночности — нет резервной валюты, есть искривленное пространство искусственных цен, иррациональных сделок, скрытых межгосударственных кредитов и учетных квазиденег, не выполняющих обычные функции.

Будущее рубля как резервной валюты

С осторожностью оценивается будущее рубля как региональной валюты. В России — открытый счет капитала, снято большинство ограничений на конвертируемость рубля. В банках-нерезидентах открываются рублевые счета. C 1998 г. на Чикагской товарной бирже (Chicago Mercantile Exchange (CME)) торгуются фьючерсы на рубль³²⁸. Рублевые операции нерезидентов составляют, по оценке, 25–30% внутреннего финансового рынка. Рубль активно внедрен в оборот в постсоветских государствах, прежде всего в странах ЕврАзЭС. В 2008 г. 88% количества и 71% суммы международных платежей из России в другие страны ЕврАзЭС осуществлялись в российских рублях. Для платежей из Казахстана эти показатели были равны 83% и 62%, из Белоруссии – 83% и 41%, соответственно³²⁹. В постсоветских странах активно ходят наличные рубли. Российские активы составляют примерно 60% финансовых активов Центральной и Восточной Европы, 80–90% — постсоветского пространства. Россия единственная имеет активное сальдо торгового баланса со всеми государствами СНГ³³⁰
Все эти аргументы — за региональное будущее рубля.
В то же время российская экономика, чтобы стать базой одной из 2–3 региональных валют, должна формировать, по оценке, не менее 5–6% мирового ВВП (сегодня — 2–2,5%).
Постоянно активный торговый баланс недостаточен. Нефть и газ составляют 70 - 73% товарного экспорта России, металлы — 11 - 13%, древесина и целлюлозно-бумажные изделия — 3-4%. Поставки машин, оборудования и транспортных средств не превышают 13 – 16% экспорта³³¹. Сырьевая, ориентированная на вывоз ресурсов экономика, подверженная конъюнктурным колебаниям в ценах, объеме и структуре спроса, не может создать устойчивую региональную валюту. Такая валюта — знак уважения к уровню технологий, способности к устойчивому росту на базе инноваций. Она может появиться только вследствие глубокой модернизации экономики России.
База устойчивой региональной валюты — крупный и постоянный приток прямых иностранных инвестиций.
Пример — Чехия. В 2008–2009 годах крона была примером устойчивости национальной валюты в малой открытой экономике. Накопленные прямые инвестиции в Чехии в 4,4 раза превышают портфельные (2008 г.). В Китае это превышение равно 5,4 (2008 г.). В России — всего 1,9 (2008 г.)³³².
Чтобы изменить ситуацию, нужно радикально снизить регулятивные издержки и налоговый пресс, умножить налоговые льготы для прямых иностранных инвестиций (в России их намного меньше, чем в других странах). Налоги и квазиналоги составляют более 40% ВВП (в быстро растущих экономиках — до 25–27%). Как следствие, низки внутренние сбережения и инвестиции. Их недостаточно для устойчивого экономического роста, его высоких темпов, прочной базы региональной валюты.
Еще одно условие — нормализация финансовой системы. Эксцессивные (избыточные — ред.) валютные резервы (третье место в мире после Китая и Японии, 2009), позитивное сальдо текущего счета (пятое место в мире по размеру, 2008), неизбежно профицитный в будущем (при высоких ценах на нефть, газ, металлы) бюджет, аккумуляция крупных нефтяных фондов правительства — все это — позитивная сторона, создающая потенциал рубля как региональной резервной валюты.
На негативной стороне — низкая финансовая глубина экономики: в 2–3 раза ниже, чем в индустриальных странах (денежная масса/ВВП — примерно 50% ВВП, денежная масса — по методологии МВФ («широкие деньги»)), многолетняя (до 2009 г.) двузначная немонетарная инфляция, политика искусственного закрепления рубля при сверхвысоком проценте и открытом счете капитала, спекулятивный финансовый рынок, производный от горячих денег нерезидентов). Еще одна экономическая реальность — высокий потенциал роста внешнего долга. Корпорациям и государству выгодно занимать за рубежом при выводе прибылей и бюджетных излишков за границу. Плюс механизм эмиссии рубля против валютных поступлений в экономику (своеобразный Валютный совет (Currency Board)).
Как следствие, значимая зависимость российской экономики от доступа к мировым рынкам капитала и сверхвысокая волатильность. Ежегодно, в 2000–2008 г.х, еще до кризиса, — падения и взлеты финансового рынка на десятки процентов. Экономика, которая постоянно является потенциальной мишенью для спекулятивной атаки и регулярно подвержена валютным и другим финансовым кризисам и бегствам капитала (раз в 5–10 лет), не лучший фундамент для региональной резервной валюты.
Постсоветские экономики неизбежно были долларизирированы / евроизированы. Причины — острая финансовая нестабильность при переходе к открытой экономике. Россия — один из крупнейших в мире держателей наличных долларов (анализ см. выше).
Эмиссия рубля долгие годы была привязана к валютным поступлениям. Динамика его курса к доллару — один из ключевых регуляторов внутренних цен. Широкое распространение иностранной валюты во внутренней экономике — не лучшая стартовая точка в стремлении к региональной валюте.
Поэтому впереди — долгий путь нормализации финансовой системы и укрепления финансового сектора и его регулирования. Политики России поставили задачу создать региональный финансовый центр. Как следствие, концентрации постсоветской ликвидности и внедрения рубля в международную торговлю и финансы.
Пространство ли это потенциальных возможностей или же будущая реальность, основанная на динамике российской экономики и реструктурировании ее модели, — покажет практика. Вероятность, по оценке — 50 на 50.