У меня ни работы, ни сбережений, ни надежд. Я – счастливейший человек в мире.
Генри Миллер, Тропик Рака, 1

Сообщества людей конкурируют между собой за выживание, за ресурсы, за власть и влияние. История - описание невыживших народов, утраченных государств, потерянных династий. На руинах Египта громоздятся обломки Римской империи, погребенные под остатками европейских монархий, которые, в свою очередь, засыпаны новейшими обществами. Но и за ними маячит будущий неизвестный мир.
В чем загадка трансформаций? Как одна человеческая субстанция побеждает другую, продолжая цепь поколений, осваивая новые пространства, утверждаясь в силе своих идей и способности быть «дальше, больше и неизбежно выше»?
Кажется, что в истории человечества неизменно побеждали те человеческие стаи, которые давали каждой своей особи больше свободы. Больше силы жить, действовать и перемалывать мир. Загоняя человека только в те иерархии и границы, без которых стая утратит свою способность выживать. Проходя по острию между личной свободой и жестокой необходимостью целого.
История человечества – это история его атомизации.
Вначале была стая, в которой все и всё принадлежало всем.
Затем возникли иерархии силы и повиновения, в которых верхний человек обладал свободой, волей и желанием, а нижний являлся оборотным имуществом. «Лучшая их (рабов) доля такова, чтобы быть в подчинении… Рабы и домашние животные… мало различаются между собой».³¹²

Вставка
Иерархии упорно воспроизводятся тысячелетиями. Жадность в обществе – почти константа. Исторические уровни коэффициента Джини, измеряющего неравенство в доходах ³¹³ (Римская империя, Византия, Европа, Азия и Латинская Америка средних веков и новейшего времени) колеблются от 25 до 65 (примерно, как в современных сообществах).³¹⁴

Человек – слуга, человек – принадлежность, человек – деталь бредет по пыльной дороге, разваливая мир. Он – историческое средство разрушения.
Но он же и тот, кто бесконечно одинок. Кто жаждет себя в своей самости. Кто выйдет на свободу, если ее приобретет.
Его освобождение неизбежно.
Так на сцену истории неминуемо выходит человек – товар, сам себе голова, собственник своей пары рук и готового к употреблению тела. «Ты совершенно свободен на земле». ³¹⁵ Он эффективен. Он рационален. Он дробит мир, он отвоевывает себе имущество в земле, кирпиче и металлах. Он выпиливает кусок материи в свою собственность, напяливает деньги и активы прямо на голое тело. Он создает ценности. Он делает еду и энергию доступными. Он нарушает границы. И он не свободен. Он – раб своих желаний, он – функция от денег, которые удалось отвести на себя.
Зарплатное рабство? Человек тратящий? Хомо должник, облепленный долгами, как одеждой? Иерархия синих и белых воротничков? «Большой Брат», гоняющийся за маленькими человечками? Унификация, стандартизация, и, наконец, деперсонификация хомо великого – вечного должника?
Ответ – да. И ответ – нет. Это – не конец истории.
Впереди – разорванное на атомы, глобальное человечество, с переплавленными нациями и государствами. Флэш моб. Микропроизводство, микрогруппы, броуновское движение по земной поверхности. Мегапроекты как капитализация частных интересов. Весь мир как заманчивая возможность.
И во главе угла человек - частный собственник, свободно передвигающийся в своей ракушке по поверхности земли, открыто конкурирующий с другими собственниками в области идей, сменяемой власти и временной концентрации активов.
Человеческий остров, плавающий среди таких же бесчисленных островов. Человеческие острова, сбивающиеся в архипелаги. Группы, группочки, группировки. По интересам, по страстям, по двигательным инстинктам, по желаниям. Микрогруппы, микропроцессы, микротенденции.
Сетевое общество. Частная власть частных людей. Власть как инфраструктура. Власть – подсолнух, набитый семенами, в горячий августовский день.
Утопия? Нет, это вектор, и он ясно обозначился в суматошное время глобализации, рисков, обвальных изменений и неисповедимой комбинаторики людей, поддержанной их способностью быстро перемещаться и свободно общаться в сетях, минуя любые мыслимые границы.
Частный финансовый человек – будущее. С его нелюбовью к посредничеству, к консолидации активов, с его страстью к личным решениям и сделкам, к свободе принимать риски, минуя тех, кто хотел бы загнать его в общий денежный мешок. Будущее – за приватными финансами, настроенными на множество микроинтересов и микрогрупп, которые покрыты – в Сети - удобными торговыми средами и кастоди, действующими глобально.